|
Любовь, Амур, счастье. Адмирал Г. И. Невельской (1813—1876 гг.)От автора. И еще предуведомление Невельскому в нашей стране поставлено двенадцать памятников, находится в стадии оформления памятник в городе Кинешме, в городе Солигаличе Костромской области открыт мемориальный музей его имени, именем адмирала названо Высшее инженерное мореходное училище во Владивостоке. Глава 1. С Амуром в сердце Часто мать Геннадия Невельского изображают злой Сальтычихой, приводя в пример историю с крепостной девушкой Анной Никитиной, утопившейся, но не давшейся в руки Феодосье Тимофеевне Невельской. За это последнюю арестовали и начали против нее следствие. Кончилось дело тем, что ее дочь Мария Ивановна, вышедшая к тому времени замуж за кинешемского помещика отставного капитана 2-го ранга Павла Антоновича Купреянова, взяла свою мать на поруки и увезла ее на постоянное место жительства в Кинешму. Со временем сюда переместилось все гнездо Г. И. Невельского. Мать и сын стали совладельцами кинешемской усадьбы, а позже Невельской купил себе еще несколько деревень и построил отдельную усадьбу в Заволжье — Рогозиниху. Из новостей, ожидавших Геннадия были и две важных: Алексей поступил на военную службу, а Мария вышла замуж за кинешемского помещика, капитана 2-го ранга в отставке Павла Антоновича Купреянова. Это замужество связало узами родства семьи Невельских и Купреяновых. Среди последних необходимо отметить брата мужа сестры Ивана Антоновича Купреянова, участника плавания к Антарктиде вместе с Ф. Ф. Беллинсгаузеном и М. П. Лазаревым. Затем И. А. Купреянов долго служил на Дальнем Востоке и целое пятилетие был Главным правителем Российско-Американской компании, то есть хозяином Русской Америки. В дальнейшем пути Купреяновых и Невельских будут часто пересекаться и в Кинешме, и в Петербурге, но чаще всего — на Дальнем Востоке. Вполне возможно, что Невельской съездил и в Кинешму. Дальнейшие события подтверждают это. Но все проходит — закончилось и золотое время отпуска, во время которого матушка поговаривала о невестах, но Геннадий отшучивался, говоря, что моряку жена только в тягость, что жениться надо уже тогда, коль это так необходимо, когда собираешься переходить на берег… А пока, по окончании навигации 1842 года, Г. И. Невельской получил отпуск сроком с 15 сентября 1842 по 15 января 1843 года. На сей раз мы достоверно знаем (это подтверждается сохранившимися в Ивановском областном архиве документами), что Невельской не только побывал в Дракино, Солигаличе, Лосеве, Костроме, но пожил некоторое время и в Кинешме. События разворачивались следующим образом. Как уже упоминалось, его сестра, Мария Ивановна вышла замуж за П. А. Купреянова и переехала жить в Кинешму к мужу. 22 мая 1842 года по договоренности и, наверное, по настоянию матери Ф. Т. Невельской, Мария Ивановна купила имение, в состав которого входили сельцо Аннино, сельцо Симоново, деревни Болобониха, Самохвалово, Мичково и Большое Жажлево. Вся покупка была оформлена на П. А. Купреянова, М. И. Купреянову (урожденную Невельскую) и Г. И. Невельского. Во время пребывания Г. И. Невельского в Кинешме вместе с матушкой, 9 октября 1842 года был подписан Раздельный акт, о чем имеются подписи супругов Купреяновых и Невельского. По акту лично Невельскому достались сельцо Аннино и деревня Крутово. Фактически же всем имением управляла Мария Ивановна, державшая совет по каждому серьезному делу с матушкой, постоянно жившей неподалеку, в Дракино. Из-за болезни муж М. И. Купреяновой Павел Антонович непосредственного участия в управлении имением не принимал, а об участии Г. И. Невельского в этом можно говорить лишь условно. Матушка Феодосья Тимофеевна, успевавшая хозяйничать в Дракино и в Кинешме, больше всего была обеспокоена тем, что тридцатилетний сынок еще не нашел себе невесту, и она усердно старалась, подыскивая ему миловидную, крепкую, да с хорошим приданым партию. Геннадий Иванович вновь отшучивался, говоря, что женитьба это дело не морское, что жениться надо, когда выйдешь в отставку, а так как он этого делать не собирается, то, наверное, век вековать останется холостяком. Ф. Т. Невельская сначала находилась под арестом в Солигаличе, а затем по просьбе дочери была под строгим караулом перевезена в Кинешму. Мария Ивановна и Павел Антонович, бывший уездным кинешемским предводителем дворянства, приняли все меры к тому, чтобы освободить мать на поруки из-под присмотра земского посада. В конечном счете, после очередной просьбы от 7 июля 1846 года Ф. Т. Невельская была освобождена из-под стражи и получила условное наказание «по старости лет». В этой усадьбе мать Невельского и скончалась, прожив последние годы с дочерью. Впоследствии на ее могиле в ограде Преображенского собора в Кинешме была возложена плита с надписью: «Здесь погребено тело Феодосьи Тимофеевны Невельской, матери адмирала Геннадия Ивановича Невельского, присоединившего к России Амурскую область и остров Сахалин, скончалась 27 июля 1854 года, жития ея было 67 лет». Но все это случилось потом, и мы забежали вперед только ради того, чтобы в этой главе исчерпать тему матери и детей. Доскажем крепостные дела Г. И. Невельского, связанные с сестрой, братом и матерью. Так как в документах не встречаются имена прочих родных, то можно говорить о том, что к этому времени других сестер в живых не осталось. Не имея возможности часто бывать в Кинешме и в Дракино, Невельской доверял матери и сестре управлять своими имениями. Вместе с тем дела Невельского, как мы видели, вел бургомистр И. Иванов. Ф. Т. Невельская, М. И. Купреянова и П. А. Купреянов беспрестанно вмешивались в его распоряжения. Эти вмешательства привели к тому, что Иванов сбежал в Петербург, где 10 августа 1849 года ухитрился подать царю жалобу: «Помещик мой отставной капитан 2-го ранга Купреянов, Костромской губернии Кинешемского уезда, до того притесняет крестьян своих, что двенадцать человек вынуждены были бежать. Сорок крестьян в 1846 году ходили в Кострому к Гражданскому губернатору с жалобою на нетерпимое обращение с ними своего господина, но жалоба эта не была удовлетворена справедливо, и он еще более стал притеснять нас. Находясь в угнетении без всяких причин, я не в силах был перенести всего того, что терпел от своего господина, и чтобы в таком жестоком положении моем не посягнуть на собственную жизнь, которая очень тяжка, решил отлучиться из Кинешмы в Санкт-Петербург, чтобы здесь росить справедливой защиты». Невельской до отправления в Амурскую экспедицию появился в Кинешме еще несколько раз, а по ее завершении часто бывал с семьей здесь, а также в своих деревнях Заволжье, Дракино, ездил он и в свои пензенские деревни. Об этом подробно сказано в заключительной главе. Глава 3. С любимым — рай на Амуре Невельской был безмерно рад и этому. Теперь он уже в чине капитана 1-го ранга, находясь на должности офицера по особым поручениям при генерал-губернаторе Восточной Сибири, не ехал, а летел на Дальний Восток. Рассказывают, что лишь на двое суток он заглянул в родную Кинешму, где жили мать и замужняя сестра с племянниками и племянницами. Совсем недавно Феодосья Тимофеевна при известных обстоятельствах перебралась на жительство сюда из Дракина. На обратном пути Невельской списался с Корсаковым, и дальнейший путь от Кинешмы, куда он не мог не заехать к матери и сестре, они проделали вместе. Мне уже приходилось писать выше, что Невельской был человеком своего времени, своей эпохи и принадлежал к господствующему дворянско-помещичьему классу. Вместе с тем он был очень предприимчивым, деловым человеком, который не хотел жить лишь на те «крепостные души», которыми владел в Кинешемском и Солигалическом уездах Костромской губернии, а приносить пользу своему государству или, как тогда официально говорили, «служить с верой Богу, Царю и Отечеству». И Невельской на протяжении всей своей жизни был верен Родине, своему народу. Он очень любил свой народ, а еще очень любил свою семью. Глава 4. Любовь и счастье, беды и несчастья С этого времени к смоленской и курской прибавилась московская переписка, где первое время жила Саша с мужем, затем красноярская, где служил И. С. Мазарович, иногда писали из Кинешмы и из Петербурга. Я располагаю одним таким письмом — от Ивана Антоновича Купреянова. Его вполне достаточно, чтобы судить о том, что Невельские, хотя и с трехмесячным опозданием, но имели представление о жизни своих родственников, близких и добрых знакомых. Не знал он лишь того, что предложат ему в столице: если должность, то жить они будут в Петербурге, если же отставку, то поедут либо в Кинешму, либо в Солигалич. Было над чем подумать. Так Невельские и коротали время на большой лодке, забывая о своих заботах и думах только тогда, когда этого настойчиво требовали дочки Оля и малютка Машенька. Осенью все засобирались в Москву, откуда после кратковременного пребывания Екатерина Ивановна должна была поехать в Кинешму, где и дождаться приезда мужа. Невельские остановились в доме Григория Гежинского — отца тетки Варвары Григорьевны — и жили тут более трех недель. Екатерина Ивановна, как она сама писала, «повеселилась, потанцевала», а уж затем поехала с мужем в Кинешму, в ста шестидесяти верстах от которой располагалось родовое имелось имение Г. И. Невельского Дракино. В самой же Кинешме, как уже знает читатель, проживала Мария Ивановна Купреянова, родная сестра Невельского, у которой поначалу они и остановились. Геннадий Иванович, которому из-за отъезда великого князя за границу не давали ни какой штатной должности и считали состоявшим по флоту, попросился в отпуск. Он получил его на полгода для устройства домашних дел. Сначала Геннадий Иванович уговаривал жену ехать в Петербург, оставив детей в Кинешме на попечение няни и сестры Марии Ивановны. Екатерина Ивановна категорически возражала, поэтому решено было провести лето в Костромской губернии, набраться сил в деревне, а уж по окончании отпуска ехать в Петербург. При этом планировали обязательно заехать в Попово к дяде Николаю Матвеевичу. Время медленно текло в заботах, в тревогах за будущее, в переписке с родными, в ожидании встреч с ними и в мелких радостях. По весне Невельские перебрались из Кинешмы в свое имение. Никто не навещал их, кроме Марии Ивановны. В письмах той поры у Екатерины Ивановны часто присутствуют воспоминания об Амуре, о жизни на Дальнем Востоке. «Мне удалось вести там необыкновенную жизнь, испытать такие странные случаи, что воспоминания о них заключают в себе много интересного и необыкновенного, тем более, что местность и жители, с которыми я имела дело в продолжении пяти лет, еще до нас были совершенно неизвестны, и мы первые русские, которые вступили в этот необжитой и дикой край». Из Дракина Невельские возвратились в Кинешму, и 28 июля Екатерина Ивановна написала дяде, что намеревается выехать отсюда 31 июля, чтобы 3 августа быть в Твери, а затем 5—7 августа приехать в Попово через Ржев. Но вскоре обстоятельства в корне переменились. Екатерина Ивановна, хотя и была беременна, но надеялась перенести дорогу благополучно и даже пожить некоторое время в Попове. По этой самой причине решили до Твери из Кинешмы плыть пароходом, а дальше добираться через Ржев до города Белого, рядом с которым располагалось Попово. 31 июля Екатерина Ивановна уведомила об этом дядю и просила встретить их. Глава 5. Навеки вместе Уточняя летние планы, в письме от 11 мая 1860 года Екатерина Ивановна, как всегда, сообщила семейные новости, среди которых было известие о том, что Геннадий Иванович взамен имения Анненского за Волгой приобрел (вернее обменял) новое имение вблизи Кинешмы, находившееся в трех верстах от города. Поэтому они выезжают 13 мая, проведут недели две в Кинешме у Марии Ивановны Купряновой, где Невельского будут вводить в управление новым владением, а затем на пароходе поедут до Симбирска, верстах в ста шестидесяти от которого в Алатырском уезде находится имение Елховка, записанное на Екатерину Ивановну и ее сестру Веру Зиновьеву. Они намерены остановиться там месяца на три, поэтому заранее предписали управляющему привести в порядок флигель, риготовив его к жилью. Оттуда они намеревались перебраться в Крыжин, написав туда соответствующее послание. Как видно из приведенной части письма, супруги не решили в то время, где лучше устраиваться на лето в будущем — здесь или в Кинешемском имении: «В Крыжине местность довольно скудная, а под Кинешмой изобилует прекрасными местами». Времени у Невельских было много, отпуск Геннадий Иванович оформил на целых три месяца, и будучи людьми общительными и гостеприимными, они скоро перезнакомились с жившими невдалеке помещиками. Только жаль, пишет Екатерина Ивановна, что «все большею частью богатые». И почти каждое письмо она заканчивала примерно так же, как и это, теплыми словами о своем муже: «Он работает неутомимо, также как и везде, и при всяком случае целый день в полях, сам размеривает всю землю, обходит всех крестьян, одним словом, везде и всегда тот же деятельный добросовестный труженик». 7 мая Екатерина Ивановна с семьей, но без Геннадия Ивановича, которого задерживали дела, отправилась в Кинешму, сначала к сестре мужа, а затем в свое имение, которое почему-то называла Николаевским — уж не в память ли своего родного дальневосточного Николаевска они стали так называть свою деревеньку? Вскоре Екатерина Ивановна по телеграфу вызвала мужа, и тот немедленно приехал, провел с семьей месяц, а затем уехал в Пензенскую и Симбирскую губернии. Как писала Екатерина Ивановна в очередном письме дяде, лето семья провела в своем имении в Костромской губернии вблизи Кинешмы, в своем собственном Николаевском, порассуждала еще раз о безвременной смерти его дочери, сообщила, что Мазаровичи проводят лето в Царском Селе, что Зиновьевы все еще за границей и думают вернуться лишь осенью, а сама она возвратится в Петербург в середине сентября. «Слишком много издержек по теперешнему курсу, а потому я привезла воды с собой в Петербург и пью ее дома, делая также и щелочные ванны по совету доктора; может быть, Бог поможет мне вылечиться окончательно, жизнь моя покамест необходима — детей много… Теперь живу около Кинешмы вот уже месяц, поджидаю на этих днях мужа, который берет отпуск месяца на два». То же повторилось и в 1868 году, когда семья все лето провела в костромском имении близ Кинешмы, а Невельской приезжал к ним только на четыре недели. Лето после возвращения из Италии, то есть лето 1873 года, Невельские провели в своей Рогозинихе под Кинешмой, в Заволжье. В это время у Геннадия Ивановича возник конфликт с местным исправником, на которого он впоследствии жаловался губернскому начальству. А весной 1874 года шайка из пяти человек дважды (в ночь с 1 на 2 и с 17 на 18 марта) грабила Рогозиниху. Невельской вел обширную переписку с костромскими и кинешемскими властями, в которой затрагивались вопросы управления имением, выражались собственные взгляды на крестьянский вопрос, в частности, на отмену крепостного права. Есть документы, в которых рассматриваются вопросы происхождения Невельских. В 1867 году возникла и долго продолжалась переписка по поводу того, что сведения о рождении Г. И. Невельского в 1813 году в Дракино по оплошности священнослужителей своевременно не были вписаны в метрическую книгу. Видимо и сам он, не рассчитывая на собственные силы, 29 апреля 1874 года явился к петербургскому нотариусу в сопровождении понятых и завещал лично ему принадлежавшие усадьбу Рогозиниха с деревнями Мякотихой, Морозовой, Безводной, Губачевой, Исаевой и Булавиной в Кинешемском уезде Костромской губернии; деревни Ивановку и Теплый Ключ в Городищенском уезде Пензенской губернии и, наконец, свое родовое имение Дракино с деревнями Запольской, Вяхоревой и Евковой. Алексеев А.И. «Любовь, Амур, счастье. Адмирал Г. И. Невельской (1813—1876 гг.)», 2003 г. |
Согласие автора на публикацию фотографий или их фрагментов из раздела «Кинешма и окрестности» обязательно.