|
Путешествие по русским проселочным дорогамНачиная от подмосковного села Черкизова, что за преображенской заставой, ткацкая промышленность, как море, разливается по деревням и селам к Александрову, къ Юрьеву-Польскому, Ростову, Ярославлю до Кинешмы, Шуи и Вязников. Въезжая в селение зимним или осенним вечером и утром, вы удивитесь и невольно спросите: что за освещение в этих избах, отдельных от общего посаду? Свадьба, поминки, горе или радость зажгли в них яркие огни, между тем, как слабый луч света от лучины чуть брезжется сквозь окна других изб пасада? Не горе и не радостъ, но ткацкая промышленность. Она поставила, так называемые, светлицы на краю или на позадках селения для безопасности на случай пожара, прорубила в светлицах по три красных окна с трех сторон, со входом с четвертой; внутри по стенам под окошками установила станки с челноком самолетом, посредине поместила печку и оставила еще места для размотки бумажной пряжи в шпули как скоро смеркнется, она засвечает перед каждым станком на висячем шандале по сальной свечке. В светлице обыкновенно устанавливается шесть ткацких станков; в ней ночью и днем светло, и не только тепло, но даже душно и, правду сказать, не больно чисто. Женщины сидят за станками почти в рубище. "Нам некогда на себя прясть, говорятъ они, а праздничный сарафан не кстати носить за работой. В деревнях в редкой избе вы увидите ткацкий стан для бумажных тканей, и то разве в избе с трубой, так называемой, белой. Однакож и в белой избе почти также темно, черно и грязно, как и в курной. Нельзя работать, не запачкав ткани. Есть в деревнях этого края обычай пускать в избу зимою скотину, коров, телят, свиней ягнят и кормить их в тепле. Хорошая изба делается оттого не лучше стойла. Для тканья светлицы во всех отношениях удобнее деревенских изб с одним или с двумя красными окнами с лицевой стороны. Но и эти ткацкия светлицы суть только зародыши будущих чистых, светлых и обширных фабрик. Сельская ткацкая промышленность еще, как новорожденное дитя в колыбели, чуть дышет. Она не имеет еще ни достаточных капиталов для своего развития, ни искусства, ни образованности, необходимой для ремесла. Впрочем здесь, как и везде, при самом зарождении своем, промышленность действует и раскрывается по своим непременным законам. Необходимое разделение труда с нею и здесь неразлучно. Действующими лицами ткацкой промышленности въ здешнемъ краю—купец, подрядчик, хозяин и работник. Купец—обыкновенно городской житель. Он выдает деревенскому подрядчику на вес основу и уток для бумажной ткани. Пряденую бумагу купец покупает на свои деньги. Он принимает от подрядчика вытканный миткаль, коленкор, кисею, нанку, тоже на вес, сбавляя по нескольку фунтов на угар, то есть, на необходимую растрату хлопчатой бумаги при тканье. Купец платит деньги с куска ткани подрядчику, потом обделывает ткань окончательно, белит, катает, красит в ситцы, лощит. У иного купца в городе фабрика на двадцать на тридцать станков, но он действует на двухстах, на трехстах станкахъ по деревням и селам. Купец знает одного подрядчика. Подрядчик, взяв у купца пряжу, раздает ее по деревням хозяевам, которые содержат артели работников и работниц. Подрядчиков дело—отвозит к купцу изделие и привозит из городу от купца материал для тканья. Он пользуется от хозяев артелей платою с аршина ткани за труд и посредничество. Хозяева строят и содержат ткацкие светлицы, которые обыкновенно чуть липнут на курьих ножках. Хозяева работают ткань своею семьей, и нанимают посторонних работников и работниц в свои светлицы. Таких светлиц в деревне бывает три, четыре, и более. Дмитрий Потапович Шелехов. «Путешествие по русским проселочным дорогам», СПб., 1842 |
Согласие автора на публикацию фотографий или их фрагментов из раздела «Кинешма и окрестности» обязательно.